– А как учились другие офицеры?

– Я лично учился у товарищей, у других офицеров. И в бою. Как другие? По-разному. Кто-то нанимал учителя, а кому-то преподавали родственники. Ты получаешь неплохое жалованье, так что может себе позволить нанять учителя. И сделай это как можно быстрее. Через два месяца мы идем на войну. Полковник, как может, пытается оттянуть время, чтобы обучить новобранцев, но… он не всесилен. Скоро, скоро… Ну все, шагай. У тебя еще три дня отдыха – расслабляйся, отдыхай, возможно, что долгое время у тебя не будет такой возможности. Шагай, шагай – мне тоже отдыхать надо. Сегодня мой выходной, а я на тебя трачу. А у меня есть лучшее применение свободному времени, чем смотреть на твою унылую физиономию. Кстати, Нед, ты когда-нибудь смеешься? Улыбаешься – видел. И то так, еле-еле, будто натужно. А когда-нибудь ты смеялся от души, взахлеб? Было такое?

– Не помню, – серьезно ответил Нед, – может, и смеялся. Честно сказать, жизнь меня не приучила смеяться.

– Хм-м… м-да. Меня тоже, – признался Дранкон. – Надеюсь, хотя бы ты этому научишься.

Выйдя от сержанта, Нед пошел к себе в комнату, сбросил сапоги и улегся на кровать, закинув руки за голову. Так-то Дранкон все разложил по полочкам, и возразить нечего. И по поводу друзей – тоже. Их жизни разошлись в стороны, как две полевые дороги. Они пошли своим путем, а Нед своим. В последнюю встречу Нед заметил, что с трудом поддерживает разговор с парнями – о чем говорить? Про свой поход в город он рассказывать не стал. Почему? Сам не знал. Может быть, потому, что не хотел вызвать зависть? Он и так чувствовал, что парни ему завидуют. Особенно Ойдар, достаточно тщеславный и самолюбивый человек. Его мысли были для Неда как открытая книга. Потому он теперь слегка настороженно стал относиться к парню. Из зерен зависти могут вырасти очень неприятные побеги…

В голову пришло – теперь, с его способностью читать мысли, найти друзей, а может, и любимую женщину, будет очень трудно. Практически невозможно. Ведь он слышит их мысли – а значит, они не смогут ему солгать. Вначале кажется – ведь это хорошо! Ты знаешь, что этот человек для тебя прозрачен, ты слышишь все его мысли, узнаешь все его помыслы. Но потом… потом это превращается в проклятие. Зачем ему было слышать, как Ойдар думает: «За что ему такая удача? Чем он заслужил, деревенщина? Я же более достойный! И не хочет открыть мне свои тайны – друг называется! Может, и не друг вовсе? Выскочка и зазнайка!» Вот что бы случилось, если бы Нед не узнал его мысли? Ничего. А вот когда узнал – сразу настороженность, сразу раздумья: сегодня тот только завидует, а завтра?

Нед последнее время стал стараться выключать свои «мыслеуши». Чтобы не слышать, что думают люди. Чтобы не разочаровываться в них. Этот дар больше пристал какому-нибудь королю, у которого нет друзей, а есть лишь подданные и которому важно знать, что они думают, дабы избежать заговора. Зачем такой дар простому сержанту? Не дар, а проклятие какое-то!

Размышления прервал стук в дверь, Нед откликнулся и услышал голос Жересара, с которым он не виделся несколько дней. Не привелось. А точнее – Нед всячески ускользал от встреч. Почему? Ему казалось, что Жересару будет неприятно напоминание о том, что произошло в его доме. Лекарь человек хороший, а потому будет каждый раз мучиться, глядя на Неда, переживать, что так получилось. А Нед будет видеть, как Жересар переживает, и тоже расстраиваться. Зачем ему это?

– Нед, это я! Надо поговорить. Позволь войти!

Нед вздохнул и скрепя сердце встал с кровати, открыл дверь. Жересар осторожно ввалился в комнату, сотрясая пол, как телега извозчика, осмотрелся, удовлетворенно прогудел:

– Так я и представлял себе! Строгое жилище воина, ничего лишнего, ничего для души – все для войны. Можно я присяду?

– Садитесь, конечно! – кивнул Нед. – Угостить нечем, я в столовой питаюсь.

– Да не нужно угощения. – Жересар со вздохом опустился на жалобно заскрипевший под ним стул и грустно сказал: – Старею, наверное! В молодости мог сутками напролет на ногах стоять – делать операции, лечить, а то и пить целыми днями и ночами. А теперь? Чуть прошелся – надо присесть. Чуть поработал – устал! Может, похудеть немного? Что-то меня жир душить начал, пузо выросло. Думаешь – зачем приперся, да? Тратит мое время? Поговорить хочу. Нет, не про тот день – само собой, мне неудобно, что так получилось, но… я даже рад, что так получилось. Смешно, да? Не потому рад, что тебя обидели. Я им уже выдал за это так, что не забудут. А потому, что ты показал мне, насколько все в моем доме иллюзорно – порядок, покой. И насколько я упустил моих ребят. Как ни странно, я пришел к тебе посоветоваться, что с ними делать. Они хотят в армию, а я не знаю, как мне быть. Самое смешное – жена не против, а я, который всю жизнь прослужил в корпусе, – против! Кому скажи – засмеют! Мне хотелось, чтобы они занялись лекарским делом, как я. Или стали купцами. Или… В общем – всем, кроме военных. Ты знаешь, сколько через мои руки прошло искалеченных, умирающих людей? Порубленных, застреленных, раздавленных? Я как представлю, что один из них мой сын, и… руки опускаются. Не знаю, поймешь ли ты меня… Ты очень молод, но мне кажется, ты гораздо мудрее многих взрослых. Я чувствую, что тебе через многое пришлось пройти, ведь так? Так, можешь не отвечать. И ты должен понять и меня, и моих парней. Ведь ты с ними одного возраста. Кстати, ты знаешь, я вчера упомянул о тебе, они как-то на меня странно посмотрели и сказали, что они дураки и очень жалеют, что с тобой так обошлись. И что были не правы. Мать даже удивилась. Ты с ними общался после этого? Впрочем, неважно. Так что скажешь по поводу армии?

– Знаете что… – задумался Нед. – Я бы вот что предложил: если они видят в армии лишь красивую оболочку, покажите им изнанку! Попросите полковника, чтобы он взял их в новобранцы – месяца на два, до того как мы уйдем на войну. Пусть побегают во всей сбруе, помаршируют со всеми, выкопают ночные укрепления, получат палок за нерасторопность – вот если они все это выдержат и все-таки захотят идти в армию, тогда пусть идут. Кстати сказать, посмотрят, каково живется простому солдату. Может, тогда начнут ценить своих подчиненных. Да и спесь с них сойдет. И вы будете знать, где они находятся днем.

– Точно, – кивнул довольный Жересар, – так и сделаю! Только как сделать так, чтобы никто не знал, что они мои дети, чтобы без поблажек? Но это уже детали. Это уже мое дело. Спасибо. Извини, что помешал твоему отдыху!

– Ничего. Я сам собирался сейчас уходить, – улыбнулся Нед, – в город схожу. Глупо не использовать последние дни отпуска, просидев в казарме. Скажите, а тут есть где-нибудь магазин, торгующий книгами и свитками? В городе, я имею в виду.

– Да… есть одна лавка. – Жересар с уважением посмотрел на Неда. – Хочешь заняться самообразованием? Верно. Пригодится. Это в центре, рядом с храмовой площадью – лавка Хурада. Там есть все – от трактатов по математике до любовных романов. Правда, цены не щадящие. Но зато все есть. Все, все – ухожу! Спасибо тебе.

Жересар протопал к двери и потянул за ручку, чуть не оторвав ее с корнем, пока не сообразил, что дверь открывается наружу. Хмыкнул, сотрясая комнату, вышел наружу, прислонив дверь так, будто она была стеклянной.

Нед посмотрел вслед лекарю, усмехнулся и стал собираться. Через десять минут он уже подходил к воротам базы.

– Привет, сержант! – подмигнул стражник, стоящий у ворот. – Слушай, у меня к тебе дело одно.

– Что за дело? – нахмурился Нед, глядя в широкое простодушное лицо солдата.

– Да тут… Ты знаешь некую Санду?

– Какую такую Санду? – опешил Нед. – Не знаю никакой Санды. Я в городе вообще почти никого не знаю. А кто это?

– Девушка одна. Приходит каждый день и пытается войти на базу, чтобы поискать некого молодого сержанта. Конечно, ее никто не пускает. Приказ полковника – гражданским вход только по пропускам. Да и какого сержанта? Кто бы ей дал ходить по базе и заглядывать в лицо всем сержантам? Может, колдунья какая-нибудь… Так вот я и подумал – а не Нед ли это? А девка красивая – ух-х-х! Ритар пробовал к ней подкатиться, думал, она собой подторговывает, так нет – так врезала ему, аж отсюда слыхать было! Ритар, как тебе досталось от девки-то?