От этой мысли Неду стало хорошо и спокойно. Он закрыл глаза, улыбнулся и неожиданно услышал собачье дыхание, и горячий язык лизнул его прямо в губы.

– Ф-ф-фу… Нарда! – сказал он возмущенно, открыл глаза…

В комнате было тихо, темно, а в окно заглядывала огромная красная луна, и на ее багровом диске, прикрытом ночными облачками, как будто расплылась улыбка.

Нед вздохнул – ему просто приснилось. Он снова закрыл глаза и теперь уже осознанно провалился в глубокий сон. Больше в эту ночь парню ничего не снилось.

Утром Нед вскочил как угорелый. Спросонок некоторое время не мог понять – где он находится, что делать, потом сообразил и, облегченно вздохнув, присел на кровать. Сегодня выходной! Сегодня он пойдет в гости! Сегодня он свободен и может делать все, что хочет! О боги, спасибо вам!

Нед скользнул на середину комнаты, не одеваясь, как был – голышом, стал выполнять специальные упражнения, которые хранились в его памяти. Конечно, он осознавал, что эти упражнения пришли к нему извне, от той сущности, что сидела в его мозгу. Ну и что? Почему бы и не взять все то, что ему нужно для жизни. А для его жизни, которую он теперь твердо решил посвятить военному делу, нужно здоровое, тренированное тело. Умелое тело. Быстрое тело. Тело-оружие, тело – средоточие силы. И он накачивал в себя силу, как только мог.

Нед ощущал ток крови, чувствовал обновление организма, чувствовал, как Сила струится по невидимым канальцам и обновляет каждый уголок его тела. Изнутри, из подсознания, пришло тихое одобрение – да, да, правильно делаешь! Так, так! Поворот… растяжка… движение… так… так…

С полчаса Нед выполнял всевозможные странные фигуры, не задумываясь о том, что делает, зачем делает, и когда закончил – тело горело, покраснев от переполняющей его энергии, и пот, покрывший кожу, блестел в лучах утреннего солнца, как утренняя роса.

Нед подошел к шкафу с одеждой, взял полотенце и обмотал его вокруг бедер. Так-то можно было пройти в душ и голышом, тут это было в порядке вещей, но… Нед стеснялся. Ему и в общем солдатском душе было как-то не по себе. Наверное, потому, что чаще в своей жизни был один. Не привык к таким откровенным массовым мероприятиям.

Взял с собой штаны, надел сандалии и тут досадливо поморщился – бинты! Бинты забыл снять! Он же весь в бинтах!

Достал из шкафа армейский кинжал, аккуратно поддел узел на предплечье и, перерезав, стал разматывать тугую повязку. Здесь, в этом месте, меч Заслера дошел до самых мышц, едва не отрубив ему руку.

Повязка резко пахла заживляющей мазью, и Нед поморщился от неприятного запаха. Свернув вонючую повязку в клубок, бросил его к порогу. Огладил место, где была рана. Именно была, потому что теперь вместо раны виднелась лишь тонкая полоска шрама – за ночь, пока Нед спал, рана начисто затянулась. То-то, когда он выворачивал себе суставы в странных телодвижениях, раны его не беспокоили! Нед как-то и забыл, что всего несколько часов назад он был изрезан, как какой-нибудь фрукт. Или овощ.

Через несколько минут все повязки были сдернуты, срезаны, сорваны, и Нед с удовлетворением осмотрел тело – шрамы, тонкие, почти незаметные. И больше ничего!

Ну что же, отметил Нед с мрачным удовлетворением, демоны тоже иногда приносят пользу! Теперь помыться, и… интересно, сколько сейчас времени?

Нед схватил приготовленную одежду, мыло, губку, чтобы тереть тело (все добросовестно выдал ему Перналь – по списку, от вязаных носков и портянок до нательного белья), вышел, закрыл дверь и зашагал к душевой – благо она находилась всего в трех комнатах отсюда. Когда выходил, зацепился взглядом за копье, и ему показалось, что оно вздрогнуло, будто живое, подавшись за ним следом.

В коридоре тихо, не было даже дневального. Видимо, вышел наружу или зашел в туалет. Нед прошел в помещение душевой. Каменная комната с настилом из деревянных решеток была пуста. Немудрено – кто-то на службе, кто-то в городе или сидит в своей комнате. Время утреннего умывания давно прошло – солнце уже стоит довольно высоко.

Нед открыл кран, пускающий воду в трубу, и ступил под струю ледяной освежающей воды. Его обожгло таким холодом, что он чуть не завопил от неожиданности – видимо, слишком велик был контраст между температурой разгоряченной упражнениями кожи и температурой воды, стекающей с гор по длинному виадуку. Город обеспечивался водой по системе виадуков, и горная ледниковая вода была настолько холодна, что даже по такой жаре не успевала нагреться до приемлемой купальщику температуры. Солдаты всегда ругались, с визгом и хохотом прыгая под струями ледяной воды, обвиняя начальство в нежелании создать своим подчиненным хотя бы минимальный комфорт. Мол, о скоте и то лучше заботятся, чем о солдатах корпуса морской пехоты. Использованная вода затем стекала по системе канализации в городскую канализацию, а потом – в море. Давно уже звучали голоса, что, мол, пора прекратить сливать всякую пакость в море – рыбы стало меньше, море грязнее, и если сброс будет продолжаться с той же интенсивностью, то лет через сто у этого побережья не останется ничего, кроме дерьма. Впрочем, предсказателям никто не верил. Стоял тут городишко сотни лет и еще столько же простоит. А очистные сооружения стоят денег. Где их взять, эти деньги?

Нед, конечно, об этих сложностях городской жизни не знал, он наслаждался свежестью воды, чистотой струй, обтекающих его тело, здоровьем и молодостью, которые были единственным богатством, данным ему судьбой. Вода шумела, заглушая звуки, а сверхчувствительное восприятие Нед отключил еще вчера – чтобы оно не мешало ему отдыхать. Потому он не услышал легкую поступь ног, обутых в мягкие офицерские шаги.

Спасло его странное событие. Когда он мылся, вдруг почувствовал, как в бедро его будто кто-то толкнул, как будто чья-то мохнатая голова требовала внимания и ласки. Нед обернулся, нагнувшись, чтобы посмотреть… и меч просвистел прямо рядом с его головой, едва не сняв кусок скальпа.

Затем удары посыпались один за другим, высекая искры, тут же гаснущие в струе ледяной воды.

Глава двенадцатая

Полковник Хеверад проводил взглядом Неда, которого лекарь уводил к себе в лекарню, и обернулся к Шентелю, стоявшему молча и сжавшему тонкие злые губы в презрительной ухмылке.

– Ну что, майор, – отслужил! Сколько тебе нужно времени, чтобы сдать дела и собрать личные вещи? Сутки хватит? Или ты желаешь покончить самоубийством? Могу предоставить хороший клинок!

– Не дождетесь! Еще посмотрим, кто кого. Хватит суток, – холодно ответил Шентель и прямо, как будто проглотил кол, зашагал к помещению Службы Безопасности. За ним никто не шел – ни стражники, его подчиненные, ни офицеры. Все смотрели ему вслед и думали о том, что никогда бы не желали оказаться на его месте. Никогда.

Несмотря на внешнее спокойствие, майор Шентель кипел, нет, не то слово – он извергался, как вулкан, исторгая потоки ненависти, раскаленной, шипящей, как лава.

Кто эти люди, что посмели перейти ему дорогу? Кто эти твари? Хеверад, жалкое ничтожество, недостойное руководить корпусом, пьянь и ворюга, дружащий с нищим лекаришкой! Сержант, ничтожество, вообще никто – он как посмел?

Шентель пытался узнать, кто он такой и откуда взялся, – не смог. Сам парень молчал, не распространялся о своем происхождении, и узнать что-то обычным способом было невозможно – он не пил, не курил наркотиков, не спал с продажными девками – ну как прикажете выудить из него информацию?

Шентель попытался взять в оборот его друзей, Ойдара и Арнота, – те отказались сотрудничать даже под угрозой расправы. А больше Нед ни с кем не дружил. Кто он, этот парень, сломавший жизнь Шентелю?

Майор отпер наружный замок помещения, вошел, запер на засов, прошел по коридору к своему кабинету, открыл его и, перешагнув порог, тут же отправился к сейфу с личными делами своих агентов. Достал бумаги, скрепленные бечевкой, и долго перебирал, как будто пытался всмотреться в желтоватые листки-доносы. Здесь было все и обо всех. Отдельно лежали досье на офицеров – от их мелких грязных грешков до преступлений, о которых узнал Шентель и которые до поры до времени держал в секрете – как в случае с Броком. И все прахом. Все! Все, что годами собирал, все досье, все драгоценные листки доносов – обличающие, раскрывающие, освещающие.