Оставил меч на кровати и пошел к копью, поблескивающему в полумраке. Взялся за рукоять… удар! Какие-то картинки, вспышки, запахи, люди в странных мантиях и черных свободных одеяниях с закрытыми лицами – они машут такими же копьями под тягучую, непривычную музыку, попадая в такт ударам барабана с густым, низким звуком. Рядом извиваются практически обнаженные девушки, женщины, стройные и мускулистые, как настоящие бойцы. Впрочем, они такими и являются: в их руках сверкают мечи – длинные, узкие, хищные. Девушки то медленно, томно изгибаются, то мгновенно взрываются серией неуловимых движений, нанося своей партнерше-сопернице удары с такой скоростью, что они сливаются в туманный вихрь.

Внезапно одна из девушек падает. Поперек ее груди, прямо между прекрасными полушариями, возникает красная полоска, края которой расходятся, и оттуда толчками выбрасывается кровь. Глаза девушки стекленеют, а с трона встает человек в черном, в руках он держит… копье! Такое же копье, как то, которое сейчас держит Нед!

Человек обмакивает копье в кровь еще живой, содрогающейся девушки и произносит тяжкие, страшные слова:

– Хесссеранннакарр! Шшшасар! Ищщщусанар! Архххх! Архххх! Архххх!

В помещении темнеет, а руны на лезвии копья начинают светиться. И… Нед это видел ясно, как наяву! – копье начало извиваться, а вместо лезвия возникла страшная личина со светящимися красными глазами!

Нед закричал, бросил копье, загремевшее по полу. Картинка исчезла.

Копье лежало на полу – обычный инструмент для лишения жизни. Комната – простая и убогая после покоев, украшенных золотом и фигурками существ со страшными рожами, похожими на ту, что вылезла из копья. Покоев человека в черном.

Нед схватился за голову, потер лоб, тяжело дыша и пытаясь привести мысли в порядок.

Почему меч не реагировал на прикосновения, а копье отзывалось? Почему никто, кроме него, не почувствовал того, что в оружии сидит демон? То, что это был демон, Нед не сомневался. А еще – что там говорил этот человек? Что за слова? Они напоминали ему те слова, что Нед в запале ненависти выпалил в адрес своих противников в деревне. Похожие – но не совсем.

Нед откуда-то знал, что произнесенные слова суть Призыв и Заключение. Что такое призыв и заключение – не понимал.

Отрывки сведений, отрывки памятных событий мелькали в голове Неда и пытались приобрести стройную структуру, угнездиться в его черепе. Он осознавал это и подсознательно мешал процессу, сам не понимая того. Нед, как из огромного склада с товарами, брал то, что ему нужно, не позволяя воспоминаниям слиться воедино. Чего он боялся – не знал. Но знал, что если позволит себе поддаться, то может быть очень плохо. Опять вспомнилась предсказательница с ее «черным человеком» – может быть, это был Он?

Тихо коснулся копья. Оно молчало. Картинок не было. Руны слабо мерцали в темноте, и если не присматриваться – не увидишь. Поднял копье, взял обеими руками – ничего. Проделал несколько упражнений – нырок! Удар! Места мало – едва не распорол свой новый мундир. Выдохнул, выругался. Ему бы тренировочную площадку, чтобы поработать в полную силу. Но… имеем то, что имеем.

Стук в дверь:

– Господин сержант! Вас ждут на площадке для физических упражнений! Вы готовы? Все собрались!

Встал, надел воинские сандалии, сплетенные из прочных кожаных ремней, топнул ногами – держатся хорошо, удобно. И нога не устает, не преет, как в этих сапожищах, превращающихся на солнце в печные духовки.

– Иду, уже иду! – распахнул двери.

Два лейтенанта и сержант Дранкон. Смотрят ободряюще, Дранкон незаметно подмигнул: мол, держись. Мысли читать не стал, отключил сверхчувствительный слух – пусть не отвлекает, не бьет по мозгам. И так легко догадаться, кто и как к Неду относится и что ему желает. Само собой, весь гарнизон… ну почти весь – был за Неда. Но это ничего не значит. Процедура должна быть соблюдена. Поединок должен состояться.

Вечерняя прохлада еще не опустилась на базу, тихо бурлящую от предвкушения предстоящих событий. Длинная тень Черной горы растворялась в сумерках, разгоняемых огнем факелов, трещавших на вечернем ветерке. По краям площадки стояли десятки масляных фонарей, выпускающих черные столбики копоти от сгоревшего масла и почему-то распространяющие запах жмыха, свежедавленных семечек.

Неду всегда нравился этот запах. Он втянул вечерний воздух раздувшимися ноздрями, глубоко вздохнул и зашагал к группе офицеров, одетых в торжественную парадную форму.

– Заставляете себя ждать! – осуждающе сказал полковник Зайд, сверля Неда недовольным взглядом. – Дело чести не ждет! Вы готовы к смертельному поединку чести?

– Готов, – утвердительно кивнул Нед, опираясь на черное копье.

– Тогда предъявите ваше оружие. Мы должны освидетельствовать его на предмет наличия яда.

Нед шагнул вперед, взял копье в обе руки и, наклонив голову, подал копье Зайду. Тот принял оружие и удивленно вскинул брови:

– Это что – копье? Интересно! Что-то не особо похоже на копье! Вы где такое взяли?

– Это мое копье. – Нед упрямо нахмурил брови. – По условиям поединка, я бьюсь копьем. ЭТО – копье. Если кто-то может опровергнуть, что это оружие является копьем, пусть скажет.

– Да нет… – слегка растерялся Зайд, – само собой – копье. Только какое-то странное, я не видел такого. Посмотрите, господа! Господин полковник, видели когда-нибудь такое?

Хеверад с интересом осмотрел оружие Неда, огладил лезвие жестом военного, искренне любящего оружие, и удовлетворенно произнес:

– Копье! Самое настоящее копье! – И тихо добавил: – Вот на что он рассчитывал! Молодец, мальчик! Это покруче меча будет. Тот же меч, но копье!

– Предъявите оружие вашего бойца! – потребовал Шентель и попытался вцепиться в Недово копье: – Дайте сюда!

– Смотрите у меня в руках, – недовольно произнес Хеверад, – что, не видно? Яда нет. Никакого налета на лезвии нет. Оружие чисто.

– Это – копье?! – возмутился Шентель. – Копье, это то, с чем этот сержант бегает по плацу! А это не копье!

– Копье! – упрямо мотнул головой Хеверад. – Длина древка намного превышает длину лезвия! Кроме того – наконечник насажен на древко, как у копья! Шентель, не устраивайте бабских истерик! Если объект блеет, как баран, выглядит, как баран, – чем он является?

– Вы оскорбляете меня! – выдавил Шентель. – Это противоречит кодексу офицера!

– Вообще-то я говорил о копье, – невозмутимо заметил Хеверад под хохот офицеров, – а вы о чем? Или о ком? Вам не кажется, что пора начинать? Мы и так подзадержались, вместо получаса – полтора часа! Уже темнеет. Пора и в изгнание, Шентель.

– Это мы еще посмотрим, кто пойдет в изгнание! – яростно выдохнул майор, обернулся к Неду, и его лицо исказилось от ненависти. – Щенок! Сдохнешь, тварь!

Нед промолчал. К чему слова? И так все ясно.

– Оружие осмотрено. Противники готовы к бою! Приказываю – сойтись на середине размеченной площадки и ожидать сигнала распорядителя! Бой начнется после того, как на площадку будет выброшен белый платок. Вперед!

Нед перехватил копье и вышел в квадрат, по углам и бокам которого стояли горящие фонари. Освещение было достаточным, чтобы зрителям видеть бой, но не вполне достаточным, чтобы хорошенько следить за особо коварными ударами. Бой есть бой, всегда существует возможность проиграть, даже если ты мастер высшего класса. Боги иногда устраивают странные фокусы.

Заслер об этом знал. А потому – был максимально сосредоточен и собран. В его правой руке виднелся кинжал, левую руку занимал длинный тонкий меч, которым пользовалось большинство офицерского состава королевства. В зависимости от длины рук хозяина меч мог достигать длины до метра, был гибким, упругим и сравнительно легким – до полутора зусанов. В умелых руках он представлял собой страшное оружие. Сильный боец мог одним ударом такого меча перерубить пополам человека без брони, а если тот был в кольчуге – рассечь ее, как бумажную.

Кинжал Заслера представлял собой полуметровый клинок – уменьшенную копию меча, только потолще сталью. Его задача – ловить и отбивать наконечник копья, чтобы мечом обрубить древко, оставив противника со шваброй вместо боевого оружия. Это допускалось правилами, и никто никакой замены не делал. Сломался меч – бейся сломанным. Надо было брать хороший меч или не позволять противнику ударять в плоскую его часть, чтобы не допустить перелома. Прямой, обоюдоострый кинжал был опасен почти так же, как и меч. В руках мастера, конечно. А Заслер был мастером.